Сергей Лифанов - Те Места, Где Королевская Охота[Книга 1]
В качестве жертвы Гайал выбрал самого молодого из егерей. Не то, чтобы тот расслабился больше других и стоял перед дверью чуть ли не нога за ногу, нет — парень вел себя вполне прилично, но… Но не наказывать же на глазах у младших кого–то из более старших офицеров — в отличие от агентов ОТК остальные егеря были в званиях не ниже капитана. Так что извини, парень…
Тиньк!
Болт вошел в деревянную панель позади егеря, аккуратно чиркнув его по затылку.
Реакция была мгновенной: пять арбалетных болтов уже смотрели Гайалу в лицо, а молодой егерь рассеянно хлопал глазами и держался за содранный затылок.
— Спокойно, господа офицеры, — негромко произнес Гайал, передергивая затвор арбалета; болт выпрыгнул из кассеты и лег в выемку. — Вот что бывает иногда, если позволить себе расслабиться. Отставить! — строго пресек он смешки, и он пресеклись. — Выньте болт, лейтенант, и заклейте рану. Пластырь в левом нижнем кармане жилета. Капрал Ибри, помогите господину егерю. Остальным — готовность. Работаем!
За этой дверью тоже было пусто и чисто…
Разнообразием порадовала только последняя дверь.
Тут было что–то маленькой гостиной, где персонал отдыхал: стол, диванчики, кресла, в шкафчиках верхняя одежда, в небольшом закутке — что–то вроде кухоньки. Тут тоже было «пусто, чисто», но даже на первый взгляд заметен был легкий беспорядок: подушка–думка валяется на полу, старенький плед, которым, похоже, прикрывался кто–то прилегший подремать, небрежно отброшен, угол ковра отвернут и не поправлен, опрокинутая чашечка в густой черной луже… — типичная картина поспешного, торопливого ухода; причем недавнего: кофе в турке еще хранил тепло и вскипел не больше получаса назад. Первая хоть какая–то конкретная информация. Картина относительно ясная, Гайалу приходилось уже такое видеть дважды: во время захвата разбойниками шайки Самтарского Паука замка барона Умиаса — тогда братва Паука согнала всех обитателей в башню и, заминировав ее, требовала от барона, пребывавшего тогда как раз в Столице, огромный выкуп (их выкуривали трое суток, аккуратно выбивая поштучно), и когда сумасшедший учитель гимнасии взял в заложники весь свой класс, требуя встречи лично с Императором, дабы рассказать ему о своей революционной системе воспитания подрастающего поколения (там управились за полчаса)… Верхняя одежда была на месте, из здания без нее никто не выходил — иначе бы они, лежа в парке, их заметили бы. Значит, прячутся они где–то здесь. Или их прячут, сделал поправку Гайал.
Гайал обернулся к остальным и вслух коротко изложил свои выводы, хотя, видят Небеса, в этом не было особой необходимости — не со слепыми разговаривал.
— Всем все ясно? — закончил он. Закивали. — Тогда прошу всех быть предельно внимательным. Скорее всего, всех увели. Но это не факт. К тому же могли обнаружить не всех, кто–то мог сбежать, спрятаться. Поэтому: проверять каждый закоулок, обращать внимание на любую мелочь, вдруг кто–то оставил нам весточку. И не расслабляться! — Гайал строго посмотрел на подраненного лейтенанта, хотя предупреждение относилось ко всем, дождался, пока тот обиженно кивнул, и скомандовал: — Продолжаем, господа.
Гайал развернулся было, чтобы выйти, но краем глаза уловил явно постороннее движение где–то справа, как раз там где стоял насупившись незадачливый егерь–лейтенант. Занавеска, отгораживающая кухонный закуток, колыхнулась, словно от легкого дуновения, и быстрая темная тень метнулось из–за нее…
ТЕ МЕСТА:
СТОЛИЦА — ЗАМОК АРАФА
12
Для голубей весна уже наступила. Они страстно ворковали, громко цокая когтями, возились где–то под крышей прямо над самым окном, и Хастер проснулся под их громкоголосый аккомпанемент.
«Узнаю Столицу, — Хастер потянулся. — Нигде нет таких наглых разжиревших голубей, которые будят людей чуть свет и так и норовят при случае нагадить на голову. Может, зря он вчера вечером не пошел сразу в школяриум? Впрочем, тогда вряд ли бы он сегодня так легко проснулся. И голова бы болела после дружеской вечеринке по поводу возвращения студиозуса Тенедоса Хастера в родную обитель. Нет уж, лучше гостиница и голуби».
Засыпать снова не имело смысла. Что ж, придется вставать.
Хастер, деланно покряхтывая, сел на кровати и нехотя спустил ноги на пол. Прямо в мягкие домашние тапки. Он подошел в окну и некоторое время созерцал просыпающийся Набережный бульвар. Туда уже начали сходиться и съезжаться возы, повозки и тележки с самым разнообразным товаром; стук подков и колес, однако, не мог заглушить голубиные любовные стенания под крышей. Пока прочие торговцы только занимали свои привычные места, раскладывали и сортировали свой товар, на цветочном углу уже начали торговать: торговки–цветочницы торопливо расхватывали у оптовых торговцев аккуратно запакованные в плотную бумагу корзины; никто особенно не заглядывал в них, доверяли честному слову поставщика. Да и спешить было надо — сегодня у цветочниц был особенно жаркий день, как–никак преддверие праздника. А праздник, он кому развлечение, кому работа, а кому и забота. Большинство граждан великой Империи относились к первой категории, торговки принадлежали к немногочисленной второй, а он, Хастер Тенедос, — к третьей, совсем уж ничтожной.
Хастер вздохнул и пошел совершать утреннее омовение.
Лучше не стало: долгая тряска в дилижансе и позднее засыпание сказалось даже на его молодом и крепком организме. Ничего, взбодримся!..
Хастер не торопясь — некуда в такую рань еще спешить — сунул ноги в штаны, натянул толстый свитер, суконную студенческую куртку, обулся, туго зашнуровав башмаки, проверил наличность в кошельке, снял с вешалки форменную фуражку и тщательно, не по–уставному, пристроил ее перед зеркалом на голову. Теперь все в порядке.
Гостиница еще и не просыпалась. Заспанный портье встрепенулся было, завидев раннего постояльца, но Хастер махнул ему рукой и вышел на улицу.
Сразу стало зябко, и он поплотнее запахнулся, сунул руки в карманы и неторопливо зашагал по оживающему на глазах бульвару, имея первой своей целью обнаружить какое–нибудь уже открытое кафе и слегка перекусить.
Таковое вскорости обнаружилось: совсем еще пустое, безлюдное — позевывающий официант только еще составлял со столиков стулья и на вошедшего студента посмотрел со скучным неудовольствием.
Хастер выбрал место возле окна.
— Кофе, много сливок и два рогалика, — бросил он в пространство.
— Придется немного подождать, сударь, — не очень приветливо ответили оттуда. _ Еще не подвезли.
Хастер кивнул и взял с подоконника ворох вчерашних газет. Так, что у нас нового в Столице?
Ничего особенно нового в Столице не было. Хроника: как всегда светские сплетни — кто женился, кто развелся, у кого кто был на балу, кто во что был одет, что пили–ели, как веселились… То и дело мелькали граф такой–то, барон эдакий, князь разэдакий, герцог растакой… Встречая знакомые фамилии, Хастер приостанавливал взгляд, но тут же скользил им дальше. Политические новости тоже не давали пищи для ума: Империя процветала, враги трепетали, в Товьяре объявился очередной претендент на вакантный трон, на границе с Чифандой очередной конфликт — скука, серость… Несколько новых указов Императора в несколько абзацев со всеми «Всемилостивейше повелевать соизволил» до «волею народа и благословением Неба — Его Императорское Величество Джебел Х», и толкования к ним какого–то придворного крючкотвора на половину газетной страницы…
От благородного и скучного занятия Хастера отвлекло появление за окном тележки, в которую был впряжен большущий мохнатый вислоухий пес с необычайно добродушной тупой мордой; язык его свисал чуть не до самой мостовой. Румяный подросток, бежавший рядом с тележкой, тут же схватил с нее объемистый короб и, пыхтя, поволок к дверям кафе; официант поспешил ему навстречу и помог занести короб за стойку. Помещение моментально наполнились неописуемым запахом горячих булочек. Хастер сглотнул. Аппетит не смог нарушить даже пес, непринужденно задравший ногу прямо под его окном. На укоризненное покачивание головой пес только раскрыл пасть и лукаво склонил голову — будто улыбнулся: мол, я‑то тут не при чем? Природа, брат!..
Через некоторое время к запаху булочек примешался запах кофе, и вскорости Хастер получил свой завтрак. Он пребывал в добром расположении духа, так что сукин сын официант, то и дело поглядывающий в его сторону, словно подозревая бедного студента в намерении стянуть серебряную сахарницу или, по крайней мере, смыться не заплатив, вызывал на лице Хастера ехидную улыбку. Впрочем, чаяния его были Хастеру вполне понятны: от студентов–политехников, среди которых было много бедных мещанских и даже крестьянских сыновей, вполне можно было ожидать чего–то подобного. У Хастера даже возникла было мысль учинить нечто в таком роде, чтобы поддержать честь корпорации и не разочаровать ожиданий, но вместо этого он, наоборот, вдвое увеличил размер полагающихся чаевых и весьма позабавился вытянувшейся физиономией официанта, не рассчитывавшего и на четверть суммы.
